Так называли в начале ХХ века парижские газеты скульптора Степана Эрьзю (Нефедова). Повод к такому сравнению давало не только творчество мастера, но и его отношения с женщинами, которых он воспевал. Признание своего таланта он получил далеко за границами родины. Будучи певцом родного эрзянского народа, название которого взял в качестве псевдонима, скульптор, однако, многим в своей жизни был обязан женщинам чужих стран

Бульвар имени скульптора Эрьзи в Саранске расположен на окраине города. Вечером воздух здесь наполнен ароматом дешевых духов и шуршанием юбок. Этот бульвар – дорога, по которой возвращаются домой работницы расположенного поблизости резинотехнического завода. Тяжелые сумки оттягивают женские руки, а иногда дерматиновые ручки сумок обтягивают, как удавки, и женские шеи. Кажется, женщины идут нескончаемым плотным потоком. И кто придумал назвать этот гужевой тракт, на который глядят не зеркальные витрины, а подвальные дыры, бульваром? Да еще именем скульптора – главной визитной карточкой Республики Мордовия, где он родился в 1876 году? Скульптора, который в первой половине ХХ века представлял русскую скульптуру в Европе и Южной Америке.

Местная интеллигенция не раз задавалась этим вопросом. Кажется, даже в чертах барельефа Эрьзи сквозит ирония, с которой смотрит он на бульвар своего имени. Художнику, все свое творчество посвятившему воспеванию красоты женского тела, ни днем, ни вечером здесь смотреть, увы, не на что. Редко появится тут изящная фигура, достойная его резца. То ли дело его аргентинки, итальянки, француженки, чилийки, китаянки, армянки и мордовки, выставленные в местном Музее изобразительных искусств! На европейских бульварах начала прошлого века Степан Эрьзя наблюдал итальянских гризеток, чьи длинные юбки мели миланские и венецианские мостовые, любовался на прекрасных и загадочных дам, чьи руки, облаченные в длинные перчатки, сжимали лишь зонт или лорнет. Эти неземные существа из другого мира завораживали Эрьзю. С юности он страстно мечтает окунуться в атмосферу, царящую вокруг этих женщин. Приключения Степана Эрьзи (Нефедова) за границей всегда привлекали к нему внимание не меньшее, чем его творчество.

Итальянский плен

Степан Эрьзя в молодостиСвоему биографу Григорию Сутяеву Степан Эрьзя рассказывал о том, как его много раз пробовали женить. Ему всегда удавалось сбежать. Первый раз это случилось, когда будущему скульптору было 14 лет. Хозяин иконописной мастерской в Казани, где Эрьзя учился, хотел выдать за рослого парня с сильными руками свою дочь. Эрьзя сбежал в Алатырь. Здесь Степан принял предложение написать декорации для любительского спектакля, который давала местная аристократия с благотворительной целью. На спектакле Эрьзя познакомился с молодой женой крупного лесоторговца Солодова. Она много путешествовала, изъездила всю Западную Европу, а одно время даже выступала наездницей в цирке. Под ее влиянием Эрьзя, увлекавшийся рисованием с детства, окончательно решил посвятить себя искусству. Позже, когда Эрьзя учился в Москве в Училище живописи, ваяния и зодчества, он написал портрет этой женщины. Но окончательно смутил молодого скульптора рассказами о Европе итальянский художник Даниэль Тинелли. Этот энергичный 80-летний старик возил с собой немку Еву, которая стала любовницей Эрьзи. Беседы Тинелли об Италии, о ее культуре переплетались с рассказами о красоте итальянских женщин и сильно разжигали воображение Эрьзи. Итальянец показывал ему альбомы с фотографиями обнаженных женских фигур, которые Тинелли поставлял в великосветские салоны обеих русских столиц, меняя их на золотые червонцы.

Уехав в Италию по приглашению Тинелли, Эрьзя пытается расстаться с немкой Евой, которая буквально преследует его. Она снимет для скульптора квартиру, где он создает свои первые работы в Европе. Правда, дама запирает его на ключ, который прячет. Во время прогулок она не отпускает скульптора от себя ни на шаг. Однажды под утро, разыскав ключ, Степану удается бежать из любовного плена. Боясь встретиться со своей обольстительницей, он четыре дня не выходит из грязной таверны рабочего квартала. На пятый день, когда Эрьзя, пригорюнившись, сидел в той же таверне, изнывая от скуки и вынужденного бездействия, кто-то положил руку ему на плечо. Эта была она.

Окончательно освободиться от этого «плена» Эрьзе помог случай. Он получил телеграмму из Венеции, куда его вызвали на открытие выставки, где демонстрировалось и несколько его работ. Он поехал. Поехала и она. По прибытии в Венецию женщина попросила его присмотреть за багажом. Но Эрьзя, воспользовавшись случаем, скрылся. На этот раз навсегда.

Признание во Франции

Благосклонность женщин не раз помогала Эрьзе в его странствиях по Европе. Иногда среди его подруг встречались опасные особы. В 1908 году Степан Эрьзя, все еще находясь в Италии, знакомится с графиней Алисой Альтенберг – женщиной авантюрного склада. По возвращении Эрьзи из Венеции графиня предложила ему сопровождать ее в путешествии на Лаго ди Комо. Прибыв туда, графиня останавливается в первоклассной гостинице, занимает целый этаж, катается на автомобиле, устраивает пикники и принимает гостей. В Милане же она оставляет за собой палаццо на одной из центральных улиц города. Графиня уговорила Эрьзю делать скульптурные портреты с подставных «знакомых», а сама получала за его спиной от заказчиков большие деньги. Во время одной из прогулок на автомобиле графиня подъехала к пристани и заявила, что срочные дела отзывают ее в Милан. Эрьзя сопровождал ее. В Милане графиня пробыла два дня и уехала в Ниццу с любовником. Эрьзя остался в Милане. На следующий день скульптора разбудили крики и настойчивый стук в дверь. Испуганный, он вскакивает с кровати и видит в квартире толпу народа: это собрались кредиторы графини, до которых дошел слух, что графиня уехала из Италии. Между тем всю обстановку квартиры вывез управляющий графини. Осталась только кровать, на которой спал Эрьзя.

Через неделю ему вручили письмо от графини и 18 франков на дорогу. Она звала его в Ниццу. Эрьзя едет и селится в гостинице вместе с графиней. Работы не было, днем скульптор бездельничал, графиня ездила играть в Монте-Карло. А если оставалась дома, то целыми сутками не покидала постели, находясь в дурмане морфия. Галлюцинации, меняющиеся выражения лица графини завораживали Степана, который для Алисы Альтенберг оставался грубым и наивным русским крестьянином. Все это скульптор рассказывал потом своим биографам, которые даже в советские годы сумели этим деталям посвятить сотни интересных страниц.

В начале октября графиня уехала на Корсику и захватила с собой одну из вещей Эрьзи – портрет Изы Кремер, близкой подруги Степана, певицы из Одессы. Скульптору же сказала, что за номер заплачено за два месяца вперед. Он рассчитывает здесь прожить еще. Проводив графиню, он возвращается, но горничная при виде Эрьзи изумленно восклицает и через несколько минут возвращается с целым штатом служащих во главе с хозяйкой гостиницы. Эрьзю выталкивают на улицу. Графиня по обыкновению обманула его.

Степан Эрьзя в своей мастерской // ИТАР-ТАССТри дня Эрьзя скитался в горах. На четвертый он познакомился с русским эмигрантом, который служил репетитором у директрисы русской гимназии в Ницце. Тронутая бедственным положением скульптора, она приютила его у себя. У нее он прожил полтора месяца. Она помогла ему снять каретный сарай под мастерскую. В благодарность он сделал портрет дочери директрисы. В это время в Ницце организовывали интернациональную выставку искусств. Работы Эрьзи имели успех. Муниципалитет покупает у него для городского музея две работы. Русская аристократия проявляет к нему внимание. Эрьзю приглашают в салоны. В салоне дочери художницы Башкирцевой Эрьзя знакомится с княгиней Е.М. Долгоруковой-Юрьевской – морганатической второй супругой Александра II. Долгорукова заказала ему портрет своего мужа и дала серию редчайших фотографий и дагерротипов. Эрьзя сделал портрет. Но один из русских художников-эмигрантов из зависти обвинил Эрьзю в дружбе с партией анархистов, а принимать такого человека в богатых домах небезопасно. Клевета подействовала: Долгорукова перестала принимать у себя скульптора.

После участия в 1911 году в Парижском салоне, где его работы получили высокую оценку, а газеты назвали «русским Роденом», Эрьзя снял мастерскую в Париже совместно с француженкой-скульптором Фарман. С ее подругой Мартой Гербст, которая не знала ни слова по-русски (а Эрьзя практически не владел французским), у Степана установились самые близкие и дружеские, а затем и любовные отношения, и до самого отъезда в Россию Марта оставалась ему верной подругой. Ей он посвятил несколько работ.

Аргентинские страсти

Во Франции Эрьзя вновь оказался в 1926 году. Позади – годы скитаний по новой России, непонимание и даже преследования. Степан Эрьзя едет во Францию с выставкой своих работ, надеясь повторить успех 1911 года. На этот раз его сопровождает ученица и любовница Юлия Кун. Выставка работ скульптора продолжалась около двух недель. Публика приняла ее холодно. Разочаровавшись, Эрьзя решает искать успеха за океаном.

В тот момент, когда Эрьзя отправился в Аргентину, у СССР с этой страной еще не было дипломатических отношений. Велись переговоры о создании в Буэнос-Айресе торгового представительства, так называемого Южамторга. Посол СССР во Франции Раковский помог Эрьзе с доставкой скульптур во французский порт Гавр и дал рекомендательное письмо к торгпреду в Буэнос-Айресе. Здесь Эрьзя поселился на тихой улочке Ла Ибаре Плата. Дом располагался в глубине каменного двора, засаженного акацией и персиковыми деревьями. По легенде, во дворе именно этого дома Эрьзя нашел кучу причудливых коряг. У него имелся инструмент для резьбы по дереву. Под слоем коры он обнаружил красно-розовую древесину, твердую как камень. Так он открыл для себя новый материал – аргентинское квебрахо (или квебрачо, происходит от испанского quiebra-hacha – «ломать топор». – Прим. ред.). Первой работой из квебрахо стала «Голова Юлии», второй – «Парижанка». Правда, использовать Юлию в качестве натурщицы Эрьзя долго не смог. Она не хотела мириться с тяжелым бытом и затворническим образом жизни мастера. Женщина ждала блестящей жизни со знаменитым скульптором. А он жаждал покоя и работы. Красавица, которую он увез из Москвы, своим нетерпением, непоседливостью, нервностью раздражала его. Юлии Кун нравилось общаться с журналистами: от имени скульптора давать интервью, улаживать дела, связанные с выставками. Она занималась рекламой его работ, что Эрьзя недооценивал. Так что в итоге отношения любовников испортились окончательно, пароход увез Юлию в Россию.

Биографы часто изображают Юлию Кун расчетливой особой. Но целый год после расставания воспоминания о самой блестящей и яркой женщине в его судьбе не давали Эрьзе покоя. Невероятно: красавица вернулась к нему, бросив во второй раз мужа и детей, сразу же после первого призывного письма Эрьзи из Аргентины. Но в мастерской уже хозяйничала другая женщина, натурщица-аргентинка, а вытерпеть соперницу Юлия Кун решительно не могла. Произошла некрасивая сцена. Эрьзя, бросив работу, исчез из мастерской. Через несколько дней он вернулся. А Юлия уехала навсегда.

Бормашина вместо резца

Первая выставка работ Эрьзи в Буэнос-Айресе состоялась в зале «Общества содействия искусству». Газеты напечатали фотографии русского скульптора. Эрьзя объявил об открытии нового материала – квебрахо. За короткий срок он создает из квебрахо «Бурлака», «Русскую женщину», вырезает портрет Гоголя. Работает над этими произведениями скульптор с помощью… стоматологической бормашины. Замена резца на этот инструмент кажется ему самой подходящей при работе с квебрахо. Скорость создания скульптур стремительно растет. В начале апреля 1928 года смотритель известной в Буэнос-Айресе галереи Мюллера уведомил Эрьзю о желании общественности города посетить выставку его работ. На открытие выставки в начале июля 1928 года приехал президент Аргентинской Республики Иполито Иригойен с супругой. Их сопровождали члены правительства. Всех поразили работы из квебрахо. Президент пожелал видеть свой бюст из этого дерева. Его установили в приемном зале президентского дворца, но во время переворота 1930 года, когда власть в стране перешла к генералу Урибуру, бюст выбросили из окна и сожгли. На той же выставке скульптор познакомился с директором британской лесозаготовительной компании, работавшей в Аргентине, неким Сулливаном. Англичанин выразил готовность предоставить в распоряжение скульптора квебрахо в любом количестве. Они договорились отправиться на заготовки сразу после того, как в субтропической зоне Аргентины, где произрастает это дерево, пройдет сезон дождей.

Намеченная экспедиция за квебрахо состоялась в провинции Санта-Фе. Из нее скульптор привез два вагона квебрахо и альгарробо – дерева, имеющего желтоватый оттенок. К новой выставке в галерее Мюллера Эрьзя приготовил «Портрет Бетховена», «Балерину», «Женский портрет», «Леду и Лебедя», «Мать и ребенка», а также одно из самых замечательных своих созданий – «Обнаженную». Для этой двухметровой скульптуры ему позировала девушка-аргентинка. Все работы были вырезаны из квебрахо. Среди новых работ были и «Портрет Льва Толстого», и «Моисей», которого критики приравняли к «Моисею» Микеланджело.

В то время, когда проходила выставка, Эрьзя знакомится с журналистом газеты «Эль диа» Луисом Орсети, который пригласил его в поездку по стране. Они побывали в западных провинциях Аргентины, расположенных в предгорьях Анд. Во время плавания на лодках по рекам Вермахо и Саладо Эрьзя делал много зарисовок. Путешествие дало скульптору богатый материал для будущей работы.Возвращение в Буэнос-Айрес было омрачено сообщением о закрытии конторы Южамторга. Эрьзя потерял связь с родиной.

Внимание к творчеству скульптора в Аргентине не ослабевало. Его жизнь шла от выставки к выставке. Работы скульптора выставлялись в Национальном салоне Буэнос-Айреса, на сельскохозяйственной выставке Аргентины, на Первой Аргентинской лесной выставке. От муниципалитета города он получал премии. Одно из аргентинских издательств выпустило книгу журналиста Альфреда Кана «Бурная и своеобразная жизнь Нефедова». Немалую часть ее составляли описания приключений скульптора с европейскими авантюристками.

Между тем известность Эрьзи растет. По договоренности с английским послом в Буэнос-Айресе некоторые его работы отправились на выставку в Королевскую академию искусств в Лондоне. В этот период он создает такие работы, как «Чилийка», «Индианка», «Китаец», «Голова турка». Арендовав более просторный дом, скульптор устроил в своей мастерской постоянную экспозицию. Европейские послы в южноамериканских странах покупали у него работы. Среди посетителей мастерской Эрьзи – туристы из Европы и Северной Америки. От них он узнавал новости. Во время Второй мировой войны аргентинские газеты, сочувствующие немецким фашистам, не всегда давали объективную информацию. Только после 1943 года, когда в стране снова произошел переворот и правление по сравнению с прежним стало демократичнее, Эрьзя стал больше узнавать о том, что происходит в России.

Возвращение домой

Зимой 1946 года СССР установил дипломатические отношения с Аргентинской Республикой. Штат посольства временно размещался в гостинице «Альвеар». Во время визита в посольство Эрьзе поменяли его просроченный паспорт на временное свидетельство на жительство за границей, обещали помочь с возвращением. Скульптор в благодарность пригласил посла Михаила Сергеева и его супругу посетить свою мастерскую, предложил давать уроки скульптуры жене посла. Завязалась тесная дружба, но и она не могла повлиять на ускорение получения разрешения вернуться в СССР. Смена посла еще больше отдалила срок его получения. Хозяин дома, который арендовал Эрьзя, зная, что скульптор уже упаковал ящики и готовится уехать из страны, продал участок строительной компании. От конфликта, переросшего в судебное разбирательство, Эрьзю спасло обращение к президенту страны.

Наконец в 1950 году скульптор отплыл из Буэнос-Айреса в Одессу. С собой он вез много древесины квебрахо и альгарробо. Эрьзе было 74 года, и он жестоко ругался с грузчиками, посмеявшимися над его багажом, назвав его «дровами». Использование аргентинских пород деревьев для создания скульптур художник считал одним из главных достижений в своей жизни. Эрьзя хотел вернуться на свою родную землю, встретиться с земляками. Ему казалось, что квебрахо лучше другого материала подходит для передачи черт родного народа. Но секретари Мордовского обкома партии из осторожности отказались принять скульптора, заявив, что эмигранты тут не нужны. Эрьзе слышать это было тяжело вдвойне, так как в качестве псевдонима Степан Нефедов давно взял название эрзянского народа, составляющего значительную часть населения Мордовии.

В судьбе Эрьзи приняли участие скульптор-антрополог Михаил Герасимов, писатели Борис Полевой и Лев Кассиль. 23-летняя одиссея «русского Родена» завершилась выставкой его аргентинских работ в Москве в 1954 году. Только после ее успешного проведения Степану Эрьзе предоставили в столице помещение под мастерскую, определили пенсию. Последней работой 83-летнего мастера, оставшейся на рабочем станке, оказался незаконченный портрет Ленина из квебрахо. Однако это не спасло Степана Эрьзю от долгого забвения. Многие его работы, вывезенные из Аргентины, стояли в нераспечатанных ящиках. После длительных переговоров их перевезли на его родину, в Мордовию, где поначалу интерес сотрудников привлекали только доски ящиков с латиницей. Из музея, где хранились работы скульптора, их растащили на строительство кладбищенских оград. Коли скульптор считал, что аргентинское дерево в твердости может поспорить с камнем, значит, ограда из привезенных им ящиков может в прочности поспорить с железом. Еще лет 10–15 назад на старом саранском кладбище можно было видеть доски с надписями Buenos Aires. Сюда же перевезли и прах скульптора. Сейчас имя Эрьзи носит водка, производящаяся на местном ликеро-водочном заводе, местный Музей изобразительных искусств – его гордость составляют скульптуры Степана Нефедова, большинство из которых посвящено женщинам, и городской бульвар.

Он, этот бульвар, не слишком чист и красив. Но как жизнь скульптора была согрета женским теплом, так и трещины и выбоины этого бульвара, названного его именем, все же освещаются солнцем. Только ранним утром на нем можно видеть стройность и изящество юности, свежие личики, сияющие, не испорченные пустым чтением и телевизором глаза. Это школьницы и студентки, бегущие на занятия.

Присутствие этих видений на бульваре Эрьзи мимолетно. Но и этих мгновений достаточно, чтобы забыть о бедах и проблемах окружающего мира.

Присутствие женщин в жизни скульптора Эрьзи тоже мимолетно. Но именно оно превращает его в художника.

Евгений РЕЗЕПОВ

Источник: http://Евгений РЕЗЕПОВ